10 удивительно красивых веранд

Villa contemporaine, Casa Architecture Casa Architecture Colonial style balcony, veranda & terrace
Loading admin actions …

Закоренев в своём городском самоощущении, мы с каким-то диким, даже первобытным восторгом встречаем природу. Увы, природа принимает нас без должной нежности, какую мы сами в неё вкладываем посредством инструментов культуры. Человечество для природы—не блудный сын, которого нужно приласкать—“он был мёртв и теперь он жив”—нет! Человек всегда был частью природы, и как ко всякой твари божьей, к человеку она не благорасположена, но вовлекает его в свои странные игрища. Что же! И человек—сын не из робких… Всю свою историю человек подчиняет, укрощает природу, но с одной, как будто целью: уговорить, обязать, принудить её к нежности. И в этой эдиповой гонке нет-нет да вспыхнет в человеке подавленное сыновнее чувство, которую он стремится во что бы то ни стало реализовать. 

Среди прочих ухищрений мы изобрели способы наблюдать за природой… удалённо. Невинный вуайеризм наш, лишённый и тени корыстолюбивого, стяжательного любопытства, принял столь же невинные, эгоцентричные формы. Мы установили дистанционное наблюдение за миром и культивируем умозрительное слияние с ним. Этой парадоксальной (как парадоксальна и сама культура) традиции подчинена и самая интимная область человеческого—дом, где полигоном для наблюдения или зоной безопасной близости стала веранда, или терраса

Что мы знаем о верандах? Какие они бывают, откуда растут ноги у традиции “выносить дом из дому” и чего можно ожидать от “террасной” архитектуры?

Классика на восточный манер

Веранда—витрина мира, и коль скоро целого объять мы не в состоянии, так и самой малой детали может быть довольно для выполнения исходного требования. В этом традиционном японском садике не сразу можно узнать веранду, по крайней мере так, как привыкли воспринимать её мы. Здесь дом встречается с природой посредством вида из шахты телескопа. Но как очаровательна эта трепетная, аскетичная нежность!

Двор окружён “витринными стёклами” раздвижных стеклянных дверей, открыт взорам домочадцев. Взор здесь едва касается дерева в середине, едва рассеивается видом открытого неба—и спешит в витрину напротив, замыкаясь на ценности домашней, семейной интимности.

Гигантизм и международный стиль

Но традиция не может оставаться герметичной! Всеобщее увлечение футуризмом и грандиозностью творит подчас странные, но невероятно привлекательные химеры. Всё то же стройное и даже ещё чуть-чуть аскетичное дерево распространяется ввысь и вширь, разрывая окружение человеческого дома. Дом же во все свои силы разверзает очи: стены растворяются в сплошном стеклянном ободе обращённом в сторону этой борьбы естества и человечности.

Впрочем, это только аллегория, метафора, театральная шутка—и у нас нет никаких сомнений в том, что же здесь на самом деле оказывается в безоговорочных победителях. Как будто с целью окунуть нас в эту театральную нарочитость веранда сооружена на манер амфитеатра подковообразно стискивающего арену природного чуда. Потрясающе чуткая рифмовка с окружающей природой не обманывающего себя романтическими иллюзиями, взрослого и тонкого проекта.

Традиция теплится

Мы всё ещё в Японии. Чудо культуры этой страны заключается в необъяснимом, противоречивом соседстве, почти не заметном метании между крайним консерватизмом и радикальной современностью. Здесь же мы видим достаточно изящное смешение европейского и восточного стилей. 

Веранда скупа деталями, выдержана в традиции и в гораздо большей степени приближена к ощущению естественной природы. Благодаря простоте и безыскусности окружающая среда без сопротивления и трансформаций проникает сюда—как есть, растерянная, неопределённая, слегка тревожная, с горчинкой поэтической тоски,— подставляясь взорам тех, кто остаётся внутри дома.

Патрицианские компромиссы

Возвращаясь в понятный нам мир, мы всё же гарантированно обнаруживаем и здесь урок непрямолинейности: в городе (где стремление к воссоединению с природой ничуть не меньше) совершить классический реверанс и подвести природу к порогу совсем не так и просто. И в таких условиях рождаются компромиссы, ничуть не уступающие пафосом замшелой традиции.

Это один из потрясающих примеров разрешения сложной ситуации. Фактически открытая и протяжённая лоджия оказывается своеобразным суррогатом веранды, отвечая главному условию: распространить домашний комфорт за стены помещений. Всё здесь сделано для того, чтобы ни на пядь не отступиться от права диктовать условия игры: и средиземноморский навес, и шезлонги, и балюстрада, уставленная искусственными и натуральными красотами, и главное—вид! Каково оказаться здесь ранним утром с чашечкой—пускай и не столь любимого, но предписанного законами беллетристики—кофе!

Отдохновение

В какой-то момент вы останавливаетесь и взираете на всё многообразие сотворённого кругом. Здесь, с той же высоты, для вас очевидна естественная дистанция, которой не стоит добиваться, но которая и сама всегда присутствует в различии естественного и рукотворного. Потому вы выбираете простоту и чистоту стиля: маленькая живая изгородь перед зоной отстранённого сосредоточения и площадка для созерцаний.

Шаг за порог

Но вот, вы оправляетесь от лености—и вновь для вас наполняется смыслом столкновение, в котором вы изрядно заматерели и превратились с коварного стратега.

Здесь архитекторы позволили себе повысить ставки и пойти на коварство: всё такая же классическая лоджия искусно комуфлируется под веранду, не вызывая и тени подозрения в истинности этого очевидного подлога—никакой игры метафор, но открытый иллюзионизм! И как легко ему верить!

Причуды

Иной раз архитекторы творят и совершенное своеволие! Необъяснимо свободная, потрясающе замысловатая архитектура самой формой ищет преодоления исходного противоречия. Дом оборачивается земляным плащом. Но это совсем не бесхитростная маска—уж скорее приходит на ум образ волка в овечьей шкуре! Веранда здесь—совершенная непосредственность и добрая усмешка—исподтишка колонизирует всё окружающее. Теперь самая земля становится для нас домом, но не метафорически!  На всё распространяем мы свою организующую и вопиющую о неутолимой жажде потребления волю.

Возвращение домой

Но снова, и снова мысль человеческая возвращается отгораживанию от внешнего мира. Уют—базовая ценность, по крайней мере ничто не говорит о том, что когда-то эта оплошность будет пересмотрена. Сообщение с внешним миром должно быть лимитировано ровно настолько, насколько это позволяет сохраняться статусу кво.

И опять—закрытый дворик, патио—веранда наоборот, зарифмованная с верандой классического типа. Весь проект стремится к большей открытости: быть на виду и видеть. Белизна стен, растения по периметру и скромность обстановки—всё позволяет сосредоточиться на взгляде вовне, наружу, туда, откуда ожидается событие.

Зазеркалье

Что видит тот, кто находится с обратной стороны зеркального стекла? Мир, каким мы знаем его, но наоборот. И что он делает? Повторяет движения, подражает—но и здесь выходит наоборот.

Зеркало бассейна, помещённое в середине веранды здесь говорит нам значительно больше о том, с какой природой хотелось бы сообщаться дому, чем о том, с какой сообщаться ему приходится. Тишина и порядок, аккуратность и изящество, сквозной уютный свет, связывающий два строения—почему-то сквозь очарование и шарм проносят крохотное беспокойство, грозящее расстроить тонкий консонанс, неожиданно возникающий в привычном нам мире.

Происхождение света

Ведь радость отражения—в блеске, в солнечном зайчике, в непреднамеренности.

Да, здесь отступают соображения досужего вкуса, возвышенного смешения радости и горечи, порождающего самое понятие вкуса. Остаётся одна неизбывная радость жизни! Вода сочетается с водою, деревья по собственной воле заходят в гости на веранду и тут же остаются—мир согласия и благости—невыразимее и торжественнее всяких славословий.

Need help with your home project?
Get in touch!

Highlights from our magazine